Борис емельянов рассказы о гайдаре читать

Dating > Борис емельянов рассказы о гайдаре читать

Download links: → Борис емельянов рассказы о гайдаре читать → Борис емельянов рассказы о гайдаре читать

Закс писал: «Даже объясняя происхождение своего псевдонима, он не всегда придерживался одной и той же версии,... Нюшка завизжала удивительно, ни на что не похоже. Не ходить же Матрёшке голой. Особенно впечатляет шутка серьёзного человека, человека бывалого, много на своём веку повидавшего.

Вот тебе и раз. Подумай об этом лучше. Хотел бы я видеть, какая ещё охотничья собака так садится на задние лапы в самой середине выводка и лапой показывает: «Вот она, дичь! Наденька осталась в комнате одна, наморщила лоб и закрыла глаза. Гайдаром из произведения Б. Нужно отходить, решили разделиться на две группы. Бабушка и мама переглянулись и засмеялись. Им оставлена лишь одна функция.

Ребята смотрели на товарища с недоверием. Вот они были какие: Томка, Васька, Грайка и Бумба. Садись, Надежда, попрямее, ближе к свету.

Емельянов Борис - Игра - Усы у кота были длинные и обыкновенные, белые.

Плохо Отлично БОГАТЫЙ ЧЕЛОВЕК - Б. ЕМЕЛЬЯНОВ В городе Петрограде, в темном и сыром подвале на Миллионной улице, бедно и трудно жил Павел Соколов с больной-матери. То ли в горькую насмешку, то ли просто так, по названию улицы, соседи-товарищи прозвали Павла Пашкой-миллионщиком. Пашка не возражал, но ему от такого богатого прозвища жилось не легче. Были дни, когда у него с матерью не то что миллионов, а и копейки не было за душой. Мокрая, холодная осень стояла в городе. В очереди за хлебом Пашка ходил в старой материной кацавейке и, если уж очень было холодно, надевал на босые ноги старые калоши. Уличные мальчишки узнавали его в таком одеянии за версту: «Вон он, смотрите, Пашка-миллионщик идет! », «Эй, Пашка, здравствуй! » Товарищи Пашку любили: он никогда не терял бодрости и ни от какай трудной жизни не приходил в уныние. Морской картуз, доставшийся ему по наследству от отца, он носил на затылке, гордо, как бескозырку, а свой последний кусок колючего черного хлеба старался как-нибудь незаметно подсунуть матери для поправки здоровья. Однажды утром Пашку разбудила стрельба. Пашка не испугался, услышав выстрелы. В городе Петрограде в суровые дни 1917 года люди успели привыкнуть к стрельбе. Стреляли в городе и в феврале, когда свергли царя, стреляли в июле, когда юнкера, меньшевики и эсеры. Но уж очень часто, уж очень близко гремели сегодня выстрелы. Пашка немедленно взобрался на подоконник. Что он мог увидеть из-под земли, из своего подвального окошка? Вот пробежали мимо крепкие хромовые сапоги с медными подковами на каблуках, вот побежали они обратно, а за ними следом затопали солдатские ботинки. Совсем недалеко ухнул разрыв гранаты. На колесиках по тротуару прокатился пулемет, и Пашка не выдержал. Как был, босиком, он петухом взвился на чердак. Отсюда, из слухового окошка, было видно и слышно далеко-далеко. По Дворцовой площади мчались броневики, из-за ограды Зимнего дворца трещали выстрелы. Черной железной колонной, ощетинясь винтовками, шли по Невскому проспекту матросы. Грузовики с солдатами торопились по направлению к Смольному, красные знамена так и полоскались по ветру... Все новые и новые толпы и отряды стремились к центру города. Впереди колонн и сбоку по тротуару бежали люди в кожаных рабочих куртках и черных бушлатах с красными повязками на рукавах. «Много наших, большевиков,- подумал он, спускаясь с чердака. В не топленной с вечера комнате мать лежала, укрытая одеялом с головой; печка «буржуйка» - так ее называли - стояла в углу без дела. На дрова Пашка, недолго думая, расколол свой любимый самокат «тыщу верст в час» - в такое время не до игрушек, было бы тепло человеку. Он затопил печь, поставил на огонь чайник, сел к столу, и, по-отцовски подперев голову руками, задумался. Вода в чайнике закипела и застучала крышкой; мать потихоньку приподнялась, посмотрела на сына и заплакала. Это, мамка, наверно, настоящая революция. У нас с тобой еще восемь картошек есть в кошелке. Мы с тобой, мамка, богатые. К вечеру на другой день ни хлеба, ни восьми картошек в доме не стало. Мать лежала в жару и тяжело дышала. Когда стемнело, Пашка вышел из дому. Ой, как холодно и неприветливо было на улицах! Друзья-товарищи на глаза не попадались. Хлебом в городе и не пахло. Вспышки выстрелов сверкали совсем недалеко, на площади против дворца. На углу переулка горел костер. У огня хлопотали молодые парни в матросских шинелях. На костре в ведерке кипела вода. Матросы вздрогнули и схватились за оружие: «Кто идет? » - и сразу же увидели Пашку. Пашка не знал, как положено отвечать в таких случаях. Отец у меня тоже был матросом. Вот в чем главное. Одни с мамкой живем. Ветер злобно дунул из-за угла, полы Пашкиной кацавейки разлетелись, и матросы увидели под ней голое и худое Пашкино тело. А ну, Семен, возьми там в мешке полбуханки хлеба да пару полен прихвати. Ишь ты, какой ветрище задувает! На, миллионщик, возьми ремень, подпояшься. Семен-матрос сам затянул Пашку черным блестящим ремнем, с золотым якорем на пряжке. Теперь ветер мог дуть как угодно. Пожалуйста, дуй сколько влезет. До самого дома проводил его дядя Семен, зашел в комнату, постоял, посмотрел. Штурм Зимнего дворца начался через два часа. Пашка не спал и все слышал: треск пулеметов и крики «ура» возле дворца. А потом так бабахнуло, что весь дом задрожал и штукатурка посыпалась со стен и с потолка. Пашка тогда еще не знал, что это большевистский крейсер «Аврора» стреляет по дворцу, по министрам-капиталистам. Под утро все стихло. Пашка со своего чердака сразу увидел над Зимним дворцом красные знамена и флаги. Вечером на другой день зашли на квартиру к Пашке дядя Семен с товарищами, сами перетащили на руках Пашкину мать на третий этаж, в большую, светлую комнату; туда же перенесли и немудрящие их пожитки. Давай, Пашка, руку на счастье. Теперь ты, брат, настоящий богатый человек! Видишь вот землю, город, дома, дворцы?