Борис емельянов рассказы о гайдаре читать

Dating > Борис емельянов рассказы о гайдаре читать

Download links:Борис емельянов рассказы о гайдаре читатьБорис емельянов рассказы о гайдаре читать

Закс писал: «Даже объясняя происхождение своего псевдонима, он не всегда придерживался одной и той же версии,... Нюшка завизжала удивительно, ни на что не похоже. Не ходить же Матрёшке голой. Особенно впечатляет шутка серьёзного человека, человека бывалого, много на своём веку повидавшего. борис емельянов рассказы о гайдаре читать

Вот тебе и раз. Подумай об этом лучше. Хотел бы я видеть, какая ещё охотничья собака так садится на задние лапы в самой середине выводка и лапой показывает: «Вот она, дичь! Наденька осталась в комнате одна, наморщила лоб и закрыла глаза. Гайдаром из произведения Б. Нужно отходить, решили разделиться на две группы. Бабушка и мама переглянулись и засмеялись. Им оставлена лишь одна функция.

Ребята смотрели на товарища с недоверием. Вот они были какие: Томка, Васька, Грайка и Бумба. Садись, Надежда, попрямее, ближе к свету. борис емельянов рассказы о гайдаре читать

Емельянов Борис - Игра - Усы у кота были длинные и обыкновенные, белые. борис емельянов рассказы о гайдаре читать

Плохо Отлично БОГАТЫЙ ЧЕЛОВЕК - Б. ЕМЕЛЬЯНОВ В городе Петрограде, в темном и сыром подвале на Миллионной улице, бедно и трудно жил Павел Соколов с больной-матери. То ли в горькую насмешку, то ли просто так, по названию улицы, соседи-товарищи прозвали Павла Пашкой-миллионщиком. Пашка не возражал, но ему от такого богатого прозвища жилось не легче. Были дни, когда у него с матерью не то что миллионов, а и копейки не было за душой. Мокрая, холодная осень стояла в городе. В очереди за хлебом Пашка ходил в старой материной кацавейке и, если уж очень было холодно, надевал на босые ноги старые калоши. Уличные мальчишки узнавали его в таком одеянии за версту: «Вон он, смотрите, Пашка-миллионщик идет! », «Эй, Пашка, здравствуй! » Товарищи Пашку любили: он никогда не терял бодрости и ни от какай трудной жизни не приходил в уныние. Морской картуз, доставшийся ему по наследству от отца, он носил на затылке, гордо, как бескозырку, а свой последний кусок колючего черного хлеба старался как-нибудь незаметно подсунуть матери для поправки здоровья. Однажды утром Пашку разбудила стрельба. Пашка не испугался, услышав выстрелы. В городе Петрограде в суровые дни 1917 года люди успели привыкнуть к стрельбе. Стреляли в городе и в феврале, когда свергли царя, стреляли в июле, когда юнкера, меньшевики и эсеры. Но уж очень часто, уж очень близко гремели сегодня выстрелы. Пашка немедленно взобрался на подоконник. Что он мог увидеть из-под земли, из своего подвального окошка? Вот пробежали мимо крепкие хромовые сапоги с медными подковами на каблуках, вот побежали они обратно, а за ними следом затопали солдатские ботинки. Совсем недалеко ухнул разрыв гранаты. На колесиках по тротуару прокатился пулемет, и Пашка не выдержал. Как был, босиком, он петухом взвился на чердак. Отсюда, из слухового окошка, было видно и слышно далеко-далеко. По Дворцовой площади мчались броневики, из-за ограды Зимнего дворца трещали выстрелы. Черной железной колонной, ощетинясь винтовками, шли по Невскому проспекту матросы. Грузовики с солдатами торопились по направлению к Смольному, красные знамена так и полоскались по ветру... Все новые и новые толпы и отряды стремились к центру города. Впереди колонн и сбоку по тротуару бежали люди в кожаных рабочих куртках и черных бушлатах с красными повязками на рукавах. «Много наших, большевиков,- подумал он, спускаясь с чердака. В не топленной с вечера комнате мать лежала, укрытая одеялом с головой; печка «буржуйка» - так ее называли - стояла в углу без дела. На дрова Пашка, недолго думая, расколол свой любимый самокат «тыщу верст в час» - в такое время не до игрушек, было бы тепло человеку. Он затопил печь, поставил на огонь чайник, сел к столу, и, по-отцовски подперев голову руками, задумался. Вода в чайнике закипела и застучала крышкой; мать потихоньку приподнялась, посмотрела на сына и заплакала. Это, мамка, наверно, настоящая революция. У нас с тобой еще восемь картошек есть в кошелке. Мы с тобой, мамка, богатые. К вечеру на другой день ни хлеба, ни восьми картошек в доме не стало. Мать лежала в жару и тяжело дышала. Когда стемнело, Пашка вышел из дому. Ой, как холодно и неприветливо было на улицах! Друзья-товарищи на глаза не попадались. Хлебом в городе и не пахло. Вспышки выстрелов сверкали совсем недалеко, на площади против дворца. На углу переулка горел костер. У огня хлопотали молодые парни в матросских шинелях. На костре в ведерке кипела вода. Матросы вздрогнули и схватились за оружие: «Кто идет? » - и сразу же увидели Пашку. Пашка не знал, как положено отвечать в таких случаях. Отец у меня тоже был матросом. Вот в чем главное. Одни с мамкой живем. Ветер злобно дунул из-за угла, полы Пашкиной кацавейки разлетелись, и матросы увидели под ней голое и худое Пашкино тело. А ну, Семен, возьми там в мешке полбуханки хлеба да пару полен прихвати. Ишь ты, какой ветрище задувает! На, миллионщик, возьми ремень, подпояшься. Семен-матрос сам затянул Пашку черным блестящим ремнем, с золотым якорем на пряжке. Теперь ветер мог дуть как угодно. Пожалуйста, дуй сколько влезет. До самого дома проводил его дядя Семен, зашел в комнату, постоял, посмотрел. Штурм Зимнего дворца начался через два часа. Пашка не спал и все слышал: треск пулеметов и крики «ура» возле дворца. А потом так бабахнуло, что весь дом задрожал и штукатурка посыпалась со стен и с потолка. Пашка тогда еще не знал, что это большевистский крейсер «Аврора» стреляет по дворцу, по министрам-капиталистам. Под утро все стихло. Пашка со своего чердака сразу увидел над Зимним дворцом красные знамена и флаги. Вечером на другой день зашли на квартиру к Пашке дядя Семен с товарищами, сами перетащили на руках Пашкину мать на третий этаж, в большую, светлую комнату; туда же перенесли и немудрящие их пожитки. Давай, Пашка, руку на счастье. Теперь ты, брат, настоящий богатый человек! Видишь вот землю, город, дома, дворцы?

Last updated